Уже стало доброй традицией общаться с одним из самых именитых тренеров современности аргентинцем Хулио Веласко в преддверии или во время крупных международных соревнований. Причём известный специалист, с которым мы знакомы ровно четверть века, с момента, как он выиграл с итальянцами свой первый чемпионат Европы в 1989 году, всегда шёл на контакт и бывал предельно откровенен, отвечая на вопросы.

Не стала исключением и наша последняя беседа после серии спарринг-матчей Россия — Аргентина.

— Уже становятся традиционными ваши приезды в Россию на товарищеские матчи с очередной сборной в канун главных волейбольных событий года. Это происходит случайно или вы целенаправленно предпочитаете спарринги с нашей командой?
— Мне кажется, этого больше желают тренеры ваших команд: после того как я приезжаю в Москву со своими очередными подопечными, сборная России либо выигрывает следующий за этими матчами турнир, либо занимает на нём высокое место. Так было и когда я приезжал сюда со сборной Чехии лет 10 назад, и в прошлом году с Ираном. Так что это скорее пожелание ваших тренеров. (Смеётся.) Надеюсь, что в очередной раз принесу вашей команде удачу. Будем надеяться.

— Почему именно на российской сборной вы останавливаете свой выбор, при этом возвращаясь каждый раз в Москву с новой командой?
— Прежде всего потому что у вас очень сильная сборная. И в матчах против неё мои игроки получают предметные уроки высшего волейбольного мастерства. Дело ещё в том, что в связи с новым форматом Мировой лиги у нас теперь нет возможности играть с командами из волейбольной элиты. Да, мы могли бы договориться с бразильцами, нашими соседями, и отправиться туда. Но их игра нами изучена досконально и без того. Нам важнее сыграть с такими командами, как Россия, Сербия, Польша, которые очень хороши физически, игроки которых обладают мощнейшей подачей. И Россия — лучшая из названных мной команд.

— Вы работали со сборными многих стран — в Италии, Чехии, Испании. В прошлом году приезжали в Москву со сборной Ирана, сейчас вот с командой Аргентины. Что послужило причиной вашего переезда из Азии в Южную Америку, на родину?
— Я не сомневался, что поеду на чемпионат мира в Польшу со сборной Ирана, и готовил эту команду с расчётом занять там как можно более высокое место, ведь до этого, на предыдущих аналогичных турнирах, иранцам ни разу не удавалось пройти дальше первого группового этапа. Но когда последовало приглашение из Аргентины, я не мог отказаться: три десятка лет работать вне родного дома тяжело. Я прекрасно понимал, что придётся пахать и пахать, чтобы вновь вывести аргентинскую сборную на мировой уровень.

— У вас огромный опыт работы со сборными. Как по-вашему, как долго тренер должен оставаться во главе национальной команды?
— Существуют на сей счёт разные мнения. Но я давно вывел для себя одну формулу: идеально работать со сборной четыре года, один олимпийский цикл, потому что уже во второе четырёхлетие ты переживаешь определённые трудности. Но два олимпийских цикла — это, мне кажется, предел. Почему я и отказался продлить контракт с итальянской федерацией после Олимпийских игр в Атланте, хотя мне предлагали остаться во главе сборной этой страны. Бразилия и её тренеры в этом отношении исключение: они со своими командами навыигрывали много всяких соревнований, наверное, именно это их и удерживает так долго у руля.

— Всего за несколько лет работы со сборной Ирана вы смогли создать команду, которая сегодня буквально ворвалась в мировую элиту и, похоже, заняла там место команды Кубы. Как удалось совершить такой скачок?
— Эта команда действительно совершила, казалось бы, невозможное. Но тому были предпосылки. Прежде всего это отношение к волейболу в стране в целом. Мне удалось изменить менталитет игроков, убедить их, что они способны выигрывать у кого угодно. Заступивший на моё место Слободан Ковач — очень хороший тренер, успевший поиграть не только у себя в Сербии, но ещё и в Италии и, что очень важно, в том же Иране. А потом поработал тренером и в Сербии, и в Италии. У меня нет никаких сомнений, что иранская команда ещё проявит себя. В том числе и на чемпионате мира.

— Но она попала в так называемую группу смерти, в которой пять из шести сборных реально претендуют на выход в следующий круг.
— Всё так. И нас это касается в не меньшей степени, потому что на втором этапе нашей сборной, которая должна вполне комфортно преодолеть первый групповой раунд, предстоит сыграть с четырьмя лучшими из этой самой «группы смерти». А это кроме сборных США и Италии ещё Иран, Франция и Бельгия. И если Иран окажется в четвёрке, то он способен пройти дальше, потому что уже сегодня эта команда играет на том же уровне, что и сборные Сербии и Польши, с которыми Аргентина должна выйти во второй круг из группы А. Моя нынешняя команда, объективно говоря, пока не готова соперничать на самом высоком уровне. Но подпортить турнирную ситуацию кому-то из грандов сможет наверняка. Будем к этому стремиться.

— Претенденты на мировой престол всё те же?
— Да, и они хорошо известны: Россия, Бразилия, США, Италия, Польша и Сербия. Расставил их в таком порядке вовсе не случайно. Но каждый из этой шестёрки способен завоевать медали.

— За прошедший после вашего предыдущего приезда год заметили вы какие-либо изменения в игре российской сборной?
— По товарищеским матчам определить какие-то существенные изменения сложно.

Могу сказать только одно: победы на Олимпийских играх в Лондоне и на прошлогоднем чемпионате континента вовсе не случайны. Помимо традиционно хороших подачи, атаки и блока заметен колоссальный прогресс ваших ребят в защитных действиях, да и принимать они стали лучше, чем даже в прошлом году.

— Как более опытный тренер и по возрасту и по стажу работы, могли бы вы дать какой-то совет своему коллеге Андрею Воронкову?
— Он совсем не нуждается в моих подсказках — своей работой и в клубе, и в сборной Воронков доказал свою тренерскую состоятельность. Он хороший специалист.

— Следующий вопрос немного о другом. Но задаю его, потому что вам довелось поработать в своё время и с женской сборной Италии. На недавнем финале женского Гран-при сборная Японии играла без ярко выраженных центральных блокирующих. Это что-то новое либо подобное уже встречалось с женском волейболе и раньше?
— Нечто похожее я видел в игре женской сборной Перу в финальном матче против советской команды на Олимпийских играх в Сеуле в 1988 году. Так что это не новое, а хорошо забытое старое. Но для таких команд, как японская, которая не обладает физически сильными волейболистками, это выход из положения.

— А вообще возможно увидеть что-то новое в волейбольной тактике на предстоящем мировом первенстве?
— Не забывайте, что мы живём в ХХI веке. Ещё лет 25-30 назад все волейбольные новинки мы познавали в ходе мировых чемпионатов или олимпийских турниров. Поскольку мало кто знал, что происходит «на кухне» той или иной ведущей сборной мира. Сегодня, когда мы видим сборные часто — в ходе Мировой лиги, например, и при наличии телевидения и Интернета, невозможно что-то новенькое подготавливать в тайне. Все обо всём осведомлены и давно изучили друг друга досконально.

Лев Россошик.